Она до сих пор не оправилась от шока: хлопок, пламя, крики соседей. Пожар начался внезапно: когда люди спали. Многоквартирный дом 1870 года постройки, вспыхнул как спичка. Проверка МЧС показала: это был умышленный поджог.
Анна Атанова, корреспондент:
- Сегодня это здание вряд ли можно назвать домом, настоящее пепелище, полностью сгорели стены, потолок, повредились от огня окна, сложно представить, что здесь когда-то жили люди: от былого уюта не осталось следа. Пламя уничтожило буквально всё.
Агния Лебедева, погорелец:
- Ужас просто, потому что это единственное жильё, в такой ситуации что я могу ощущать: ужас и паника, дом старый, сухой, 1870 года, быстро он, как спичка, секунды.
Сильнейшие ожоги и реанимация: не думала, что настоящие испытания будут после. Скоро стало понятно: жить негде. Мыкалась по родственникам, от безысходности вернулась в сгоревший дом. От маневренного жилья на окраине города отказалась, имея инвалидность, не может проживать далеко от больницы. Поселилась в единственной уцелевшей от пожара соседской комнатке, отсыревшей и холодной. Кровать, стол и печка, двери, утепленные одеялами. Деваться некуда - впереди зима.
Агния Лебедева, погорелец:
- Она сырая, мокрая, печку топишь, невозможно, полы холодные, но приходится мне здесь жить, потому что смотреть надо за домом раскатают, растащат его по бревнышку.
Признанный объектом культурного наследия регионального значения, дом Агнии Лебедевой до пожара вызывал восторг туристов. Более 100 лет назад он принадлежал наследникам купца Якова Мордовского. Здесь держали винную лавку и занимались торговлей. Во времена перестройки квартиры приватизировали. Сегодня дом в буквальном смысле взял в заложники жителей. Статус не разрешает сносить здание, а только реконструировать, причем сделать это погорельцы должны за свой счет.
Максим Базаров, руководитель Администрации Советского района Улан-Удэ:
- Этот дом является объектом культурного наследия, какие то ремонтные работы, муниципалитет не имеет права, нет полномочий, поскольку все квартиры были приватизированы в своё время., если бы хоть одна была квартира муниципальная, да,мы могли бы оказать помощь в восстановлении.
В Комитете по охране памятников деньги выделить тоже не могут.
Павел Вершинин, заместитель председателя Комитета государственной охраны объектов культурного наследия Администрации Главы и Правительства Бурятии:
- Если бы находилось в республиканской собственности, то это было бы нашим расходным обязательством, а сейчас это не целевое расходование средств.
Пенсионерку отправили в специальную жилищную комиссию, посоветовали признать дом аварийным, чтобы появилась возможность провести реконструкцию за бюджетные деньги. Но для этого ей необходимо провести дорогостоящую историко-культурную экспертизу, даже если она это сделает, помощи всё равно не будет:
Светлана Григорьева, начальник отдела жилищного хозяйства Комитета городского хозяйства Администрации Улан-Удэ:
- У собственников имеются на руках охранные обязательства по сохранению объектов культурного наследия, в случае признания объекта аварийным, подлежащим реконструкции, заявители обязаны сделать реконструкцию за собственные деньги, потому что никаких иных программ в Бурятии не принято.
Один на один со своей бедой, Агния Лебедева лечит ожоги и пьёт сердечные капли. Уверена, её дом - подожгли неслучайно, земля исторического центра Улан-Удэ является «лакомым кусочком» для потенциальных застройщиков. Сегодня все ответственные структуры ссылаются на закон, который в итоге сработал против человека.
Юлия Жамбалова, Уполномоченный по правам человека в Бурятии:
- А справедливо ли это, поступать по закону одно , а по справедливости, её то вины нет, насколько справедливо такое решение, человек оказался в этой ситуации, дом подожгли, не она подожгла, и теперь формально все говорят, да, она сама виновата, с нашей стороны постараемся какие то варианты порешать.
Татьяна Думнова, первый заместитель председателя Общественной палаты Бурятии:
- То есть должны быть функции разграничены, внешняя часть фасад, это должна содержать структура, которая дом содержит, чтоб дом не рушился, а что внутри начинка, то собственник, а вот эти функции не разграничены.
Приватизация, обремененная охраной памятника. Ситуация тупиковая. Чиновники, прикрываясь отсутствием полномочий, проблему не решают. В итоге: объект культурного наследия продолжает разрушаться, а лишенный крова погорелец вынужден выживать в невыносимых условиях.
